Can you save my heavy dirty soul?
Правила жизни Ирвина Уэлша
Писатель, 59 лет, Лондон, Эдинбург
Твоя первая книга навсегда останется твоей визитной карточкой.
читать дальшеЯ не думал, что «На игле» когда-либо опубликуют. Это был крайне самолюбивый поступок — я писал книгу для самого себя.
Один чувак как-то сказал мне: «Ты украл мою гребаную книгу!» Он был таким же торчком, как и я, но торчал немного дольше. Просто так вышло, что я написал об этом книгу, а он нет.
Я вырос Эдинбурге, где все были великими рассказчиками, но никто не умел писать. У каждого в пабе была своя великая история, и каждый умел ее стройно рассказывать. Истории здесь можно было услышать даже на рейвах и в клубах.
Первую работу я получил в 16 лет. Я зарабатывал 17 фунтов в неделю, помогая телевизионному мастеру. В 1976-м это были неплохие деньги, но работа потеряла привлекательность после того, как какой-то сраный телевизор долбанул меня током.
Мой отец был простым эдинбургским докером, поэтому деньги у нас в семье имели высокую ценность. Мы неплохо питались и не ходили в рванье, но подарки на Рождество я не получал.
Я не привязан к вещам. Если кто-то подожжет один из моих домов, это просто облегчит мне жизнь.
Мое крайне сложное отношение к деньгам сформировано моей огромной семьей — удивительной смесью воинствующих атеистически настроенных социалистов, работящих тори-пресвитериан и вороватых бродяг из маленьких городков.
Я стал писателем потому, что всегда хотел быть представителем людей, которых вижу вокруг, но о которых никто не пишет.
Мне всегда нравились книги, но я никогда не получал от чтения такого же кайфа, какой получал от рейвов. И все же я хотел испытать от книг что-то похожее и тогда решил написать свою собственную.
Я ценю ту свободу, которую дает мне пустая страница.
Чтобы быть хорошим писателем, надо прежде всего быть очень честным.
Наркотики сделались для меня проблемой летом 1982-го. В один момент они перестали быть развлечением и стали жизненной необходимостью. Так начался период воровства и лжи. В один момент я понял, что не контролирую свою жизнь.
Написать книгу — это способ словить кайф, какого не даст ни один наркотик. Когда ты пишешь книгу, правил вообще нет.
В своей жизни я так часто был обдолбан, что теперь воспринимаю трезвость как обдолбанность.
Клубы? Ну нет, больше никаких клубов. Эти ноги уже не танцуют.
Большинство моих друзей детства работают сейчас эдинбургскими таксистами. Когда-то многие из них были строителями, но сейчас им уже не нравится носиться по стройплощадке, и поэтому многие пересели за руль.
Мне нравится тот сорт известности, которая выпадает на долю писателей: тебя почти не узнают на улицах, и ты можешь спокойно пойти в паб и напиться с парнями. Став известным, я живу той же жизнью, какая была у меня много лет назад.
Мне повезло. Я написал нечто, ставшее феноменом, и не стал пленником этого феномена.
Внимательно следи за тем, чего не делают другие. Иногда это очень выручает.
Люди слишком часто ненавидят себя за невозможность быть тем, кем они не являются и никогда не смогут быть.
Есть люди, которые думают, что хороший читатель может стать хорошим писателем. Херня. Чтобы быть писателем, нужно прожить безумную жизнь. Иначе ты останешься собирателем чужих мнений и монтажером чужого опыта.
Идеи сегодня слишком переоценены. Как писателя меня раздражают люди, которые приходят ко мне и говорят: «Я не писатель, но у меня есть охренительная идея для книги». Эти люди даже не подозревают, что у меня целый сарай идей и что придумать нечто выдающееся вовсе не проблема. Проблема — это усадить себя за стол и реализовать то, что ты придумал.
Я многое просрал. Например, не стал музыкантом.
Только в тот момент, когда ты начинаешь путешествовать по миру, ты в полной мере понимаешь, что именно не так с тем местом, где ты родился и вырос.
Я люблю проигрывать, ошибаться и промахиваться. Успех очень однообразен и, в отличие от проигрыша, ничему не учит.
Я большой любитель тьмы, но я всегда хочу иметь под рукой выключатель и лампу.
Мне кажется, люди типа меня должны платить больше налогов.
Когда у меня похмелье, я просто лежу в кровати и жалею себя.
Писатель, 59 лет, Лондон, Эдинбург
Твоя первая книга навсегда останется твоей визитной карточкой.
читать дальшеЯ не думал, что «На игле» когда-либо опубликуют. Это был крайне самолюбивый поступок — я писал книгу для самого себя.
Один чувак как-то сказал мне: «Ты украл мою гребаную книгу!» Он был таким же торчком, как и я, но торчал немного дольше. Просто так вышло, что я написал об этом книгу, а он нет.
Я вырос Эдинбурге, где все были великими рассказчиками, но никто не умел писать. У каждого в пабе была своя великая история, и каждый умел ее стройно рассказывать. Истории здесь можно было услышать даже на рейвах и в клубах.
Первую работу я получил в 16 лет. Я зарабатывал 17 фунтов в неделю, помогая телевизионному мастеру. В 1976-м это были неплохие деньги, но работа потеряла привлекательность после того, как какой-то сраный телевизор долбанул меня током.
Мой отец был простым эдинбургским докером, поэтому деньги у нас в семье имели высокую ценность. Мы неплохо питались и не ходили в рванье, но подарки на Рождество я не получал.
Я не привязан к вещам. Если кто-то подожжет один из моих домов, это просто облегчит мне жизнь.
Мое крайне сложное отношение к деньгам сформировано моей огромной семьей — удивительной смесью воинствующих атеистически настроенных социалистов, работящих тори-пресвитериан и вороватых бродяг из маленьких городков.
Я стал писателем потому, что всегда хотел быть представителем людей, которых вижу вокруг, но о которых никто не пишет.
Мне всегда нравились книги, но я никогда не получал от чтения такого же кайфа, какой получал от рейвов. И все же я хотел испытать от книг что-то похожее и тогда решил написать свою собственную.
Я ценю ту свободу, которую дает мне пустая страница.
Чтобы быть хорошим писателем, надо прежде всего быть очень честным.
Наркотики сделались для меня проблемой летом 1982-го. В один момент они перестали быть развлечением и стали жизненной необходимостью. Так начался период воровства и лжи. В один момент я понял, что не контролирую свою жизнь.
Написать книгу — это способ словить кайф, какого не даст ни один наркотик. Когда ты пишешь книгу, правил вообще нет.
В своей жизни я так часто был обдолбан, что теперь воспринимаю трезвость как обдолбанность.
Клубы? Ну нет, больше никаких клубов. Эти ноги уже не танцуют.
Большинство моих друзей детства работают сейчас эдинбургскими таксистами. Когда-то многие из них были строителями, но сейчас им уже не нравится носиться по стройплощадке, и поэтому многие пересели за руль.
Мне нравится тот сорт известности, которая выпадает на долю писателей: тебя почти не узнают на улицах, и ты можешь спокойно пойти в паб и напиться с парнями. Став известным, я живу той же жизнью, какая была у меня много лет назад.
Мне повезло. Я написал нечто, ставшее феноменом, и не стал пленником этого феномена.
Внимательно следи за тем, чего не делают другие. Иногда это очень выручает.
Люди слишком часто ненавидят себя за невозможность быть тем, кем они не являются и никогда не смогут быть.
Есть люди, которые думают, что хороший читатель может стать хорошим писателем. Херня. Чтобы быть писателем, нужно прожить безумную жизнь. Иначе ты останешься собирателем чужих мнений и монтажером чужого опыта.
Идеи сегодня слишком переоценены. Как писателя меня раздражают люди, которые приходят ко мне и говорят: «Я не писатель, но у меня есть охренительная идея для книги». Эти люди даже не подозревают, что у меня целый сарай идей и что придумать нечто выдающееся вовсе не проблема. Проблема — это усадить себя за стол и реализовать то, что ты придумал.
Я многое просрал. Например, не стал музыкантом.
Только в тот момент, когда ты начинаешь путешествовать по миру, ты в полной мере понимаешь, что именно не так с тем местом, где ты родился и вырос.
Я люблю проигрывать, ошибаться и промахиваться. Успех очень однообразен и, в отличие от проигрыша, ничему не учит.
Я большой любитель тьмы, но я всегда хочу иметь под рукой выключатель и лампу.
Мне кажется, люди типа меня должны платить больше налогов.
Когда у меня похмелье, я просто лежу в кровати и жалею себя.