Can you save my heavy dirty soul?
Про жизни
"Я бы прожил жизнь писателя, каждый день гоняясь за своими музами, перебираясь из одной глуши в другую ради очередной главы, или с той же целью, бродил по улице полной холодных огней, блудливого смеха, азарта и денег. Я бы читал людей, для того что бы наполнить ими героев своих книг, а порой, сидя в трусах с самого утра, рядом с огромной кучей пепла и окурков, я бы рыдал за своим ноутом, подойдя и закончив новую драму, еще одного разбитого сердца. Или с плеча, швырял бы в стену пустую бутылку алкоголя, проклиная всеми тяжкими свою бездарность, руками держась за голову, взглядом сверля пустой лист, не находил бы себе места, накручивая себя у окна. Возможно, я был бы женат, и у меня были бы дети, но их выходной день, который мы могли провести вместе, я бы с радостью променял на удовлетворение от звершенной главы, например, о страстной любовной ночи в дорогих простынях, или о романтической истории знакомства, холодным, ранним утром. Возможно, эта книга называлась бы “Осень, и ее Золото”. ТО золото, которого бы хотелось и мне, я бы сломал свои биологические часы ради этой книги, а может, я бы написал о кровожадном убийстве садовыми ножницами, с расчлененной плотью и выпотрошенными кишками.
Я бы прожил жизнь музыканта, начав с простой игры в грязном метро и добравшись до дней полных пьяного угара, секса и возможно даже передозировки от тяжелых наркотиков. Я бы выдавил из этого все, что собрало бы полные залы моих фанатов, наизусть знающих мою биографию, но главное, я бы делал это для себя. Я был бы этой толпой, доведя ее до эйфории, я был бы ее сердцем, я бы получал весь этот кайф, выпиливая искры из нонаккорд, выбивая душу из ударных, содрогая воздух вокалом пропущенным через тысячи ватт. Между тем, я платил бы алименты будучи разведенным дважды, а порой, я бы тайно страдал от своего положения, желая покоя и тишины, возможно в эти моменты, общаясь наедине с самим собой, рождалась бы новая музыка, которая могла бы стать хитом, которая могла бы изменить направление всего альбома. Возможно в эти моменты, я бы писал о тех, через кого переступил, о первой любви и первом разочаровании, о повороте не туда и страшной ошибке, которую никогда не изменить.
Я бы прожил жизнь археолога, дыша полной грудью пылью прошлых лет. С ссадинами и царапинами на ногах и руках, оставленными раскаленными солнцем камнями или тернистыми зарослями влажных, тропических лесов. Я бы страдал от кессонки, горняшки, постоянного обезвоживания и не правильного питания. С испариной на лбу и мазолями на руках, я бы искал погребенные в пучину времени поселения и их жилища, годами, не имея собственно, а в люди бы выходил заправляя рубашку в штаны, если бы мне вдруг нужно было рассказать им что-то об истории, или своих открытиях. Я сам был бы ископаемым, присягнувшим на верность к прошлому и ложился бы спать общаясь с мертвыми, с переполненной головой мыслей о том, что было, где и когда. Возможно, наступил бы тот день, когда мое имя было бы записано наряду с другими внесшими свой вклад в историю человечества, меня пригласили бы на публичную пресс-конференцию, ради которой, я бы пожалуй даже начисто выбрился.
Я бы прожил жизнь бедного художника, рисуя портреты красивых людей на улице и продавая их им же за то, что бы съесть сегодня что-нибудь на ужин. Я бы жил в тесной квартире, заставленной старой утварью, все было бы завалено холстами, да картинами, моим единственным богатством, пробираясь сквозь которое, я бы шел дописывать свое море, что бы рассказать о нем все. Я бы общался с миром через кисть и мечтал только об одном, о выставке, которая принесла бы достаточное количество денег, что бы купить маленький домик у океана, где-нибудь в Дании, что бы я мог прогуливаться по дикому пляжу каждое утро, выгуливая своего Золотистого ретривера, о котором я мечтал с детства. Здесь же, в этом городе, для него нет места. Но самым щедрым вознаграждением для меня было бы изумление в глазах человека, остановившегося у картины, если бы он не знал, кто художник, я бы подошел к нему и увидел ее заново, возможно даже так, как не видел никогда.
Я бы с удовольствием прожил жизнь за женщину. Стройную брюнетку с ножками от ушей и третьим размером груди. Я бы боролась за себя каждый день, и результатом этой борьбы была бы эрекция мужчин от непроизвольных образов о том, как они берут меня сзади, в лифте, общественном транспорте, просто на улице или у барной стойки, на глазах у всех. Одной рукой за талию, а второй, задрав блузку, лаская мою грудь, устами, жадно поедая запах сладкой кожи с примесью духов, от чего их страсть умножалась бы трехкратно, и они решались наконец сказать... привет. Возможно я бы так же боролась с собой, что бы в один из дней не стать обыкновенной шлюхой оказавшись у начальника под столом, из-за того, что он меня хочет увидеть именно там.. но я бы ждала своего человека, на которого я могла бы положиться, который мог бы удовлетворить меня во всем и защитить, даже положением того, что у меня уже кто-то есть. Возможно, это было бы обыкновенное знакомство, с простым парнем на утренней пробежке по дорожке Нью-Йоркского парка, в один из воскресных, солнечных дней. Он бы пригласил меня куда-нибудь отужинать, или сходить в кино, возможно, даже прокатиться на лошадях, а после показал бы все остальное, о существовании чего я даже не подозревала."
"Я бы прожил жизнь писателя, каждый день гоняясь за своими музами, перебираясь из одной глуши в другую ради очередной главы, или с той же целью, бродил по улице полной холодных огней, блудливого смеха, азарта и денег. Я бы читал людей, для того что бы наполнить ими героев своих книг, а порой, сидя в трусах с самого утра, рядом с огромной кучей пепла и окурков, я бы рыдал за своим ноутом, подойдя и закончив новую драму, еще одного разбитого сердца. Или с плеча, швырял бы в стену пустую бутылку алкоголя, проклиная всеми тяжкими свою бездарность, руками держась за голову, взглядом сверля пустой лист, не находил бы себе места, накручивая себя у окна. Возможно, я был бы женат, и у меня были бы дети, но их выходной день, который мы могли провести вместе, я бы с радостью променял на удовлетворение от звершенной главы, например, о страстной любовной ночи в дорогих простынях, или о романтической истории знакомства, холодным, ранним утром. Возможно, эта книга называлась бы “Осень, и ее Золото”. ТО золото, которого бы хотелось и мне, я бы сломал свои биологические часы ради этой книги, а может, я бы написал о кровожадном убийстве садовыми ножницами, с расчлененной плотью и выпотрошенными кишками.
Я бы прожил жизнь музыканта, начав с простой игры в грязном метро и добравшись до дней полных пьяного угара, секса и возможно даже передозировки от тяжелых наркотиков. Я бы выдавил из этого все, что собрало бы полные залы моих фанатов, наизусть знающих мою биографию, но главное, я бы делал это для себя. Я был бы этой толпой, доведя ее до эйфории, я был бы ее сердцем, я бы получал весь этот кайф, выпиливая искры из нонаккорд, выбивая душу из ударных, содрогая воздух вокалом пропущенным через тысячи ватт. Между тем, я платил бы алименты будучи разведенным дважды, а порой, я бы тайно страдал от своего положения, желая покоя и тишины, возможно в эти моменты, общаясь наедине с самим собой, рождалась бы новая музыка, которая могла бы стать хитом, которая могла бы изменить направление всего альбома. Возможно в эти моменты, я бы писал о тех, через кого переступил, о первой любви и первом разочаровании, о повороте не туда и страшной ошибке, которую никогда не изменить.
Я бы прожил жизнь археолога, дыша полной грудью пылью прошлых лет. С ссадинами и царапинами на ногах и руках, оставленными раскаленными солнцем камнями или тернистыми зарослями влажных, тропических лесов. Я бы страдал от кессонки, горняшки, постоянного обезвоживания и не правильного питания. С испариной на лбу и мазолями на руках, я бы искал погребенные в пучину времени поселения и их жилища, годами, не имея собственно, а в люди бы выходил заправляя рубашку в штаны, если бы мне вдруг нужно было рассказать им что-то об истории, или своих открытиях. Я сам был бы ископаемым, присягнувшим на верность к прошлому и ложился бы спать общаясь с мертвыми, с переполненной головой мыслей о том, что было, где и когда. Возможно, наступил бы тот день, когда мое имя было бы записано наряду с другими внесшими свой вклад в историю человечества, меня пригласили бы на публичную пресс-конференцию, ради которой, я бы пожалуй даже начисто выбрился.
Я бы прожил жизнь бедного художника, рисуя портреты красивых людей на улице и продавая их им же за то, что бы съесть сегодня что-нибудь на ужин. Я бы жил в тесной квартире, заставленной старой утварью, все было бы завалено холстами, да картинами, моим единственным богатством, пробираясь сквозь которое, я бы шел дописывать свое море, что бы рассказать о нем все. Я бы общался с миром через кисть и мечтал только об одном, о выставке, которая принесла бы достаточное количество денег, что бы купить маленький домик у океана, где-нибудь в Дании, что бы я мог прогуливаться по дикому пляжу каждое утро, выгуливая своего Золотистого ретривера, о котором я мечтал с детства. Здесь же, в этом городе, для него нет места. Но самым щедрым вознаграждением для меня было бы изумление в глазах человека, остановившегося у картины, если бы он не знал, кто художник, я бы подошел к нему и увидел ее заново, возможно даже так, как не видел никогда.
Я бы с удовольствием прожил жизнь за женщину. Стройную брюнетку с ножками от ушей и третьим размером груди. Я бы боролась за себя каждый день, и результатом этой борьбы была бы эрекция мужчин от непроизвольных образов о том, как они берут меня сзади, в лифте, общественном транспорте, просто на улице или у барной стойки, на глазах у всех. Одной рукой за талию, а второй, задрав блузку, лаская мою грудь, устами, жадно поедая запах сладкой кожи с примесью духов, от чего их страсть умножалась бы трехкратно, и они решались наконец сказать... привет. Возможно я бы так же боролась с собой, что бы в один из дней не стать обыкновенной шлюхой оказавшись у начальника под столом, из-за того, что он меня хочет увидеть именно там.. но я бы ждала своего человека, на которого я могла бы положиться, который мог бы удовлетворить меня во всем и защитить, даже положением того, что у меня уже кто-то есть. Возможно, это было бы обыкновенное знакомство, с простым парнем на утренней пробежке по дорожке Нью-Йоркского парка, в один из воскресных, солнечных дней. Он бы пригласил меня куда-нибудь отужинать, или сходить в кино, возможно, даже прокатиться на лошадях, а после показал бы все остальное, о существовании чего я даже не подозревала."